Журнал «Агроинвестор»
Наступивший год почти традиционно обещает стать непростым для АПК. Платежеспособный спрос по-прежнему низкий, доходность падает, конкуренция усиливается, технологическое отставание и проблемы с инфраструктурой сохраняются, а новые правила господдержки пока неясны. При этом отрасли нужно выполнять задачи по увеличению экспорта, и времени на раскачку нет
Прошлый год стал для АПК годом интересных вызовов: компании научились работать в условиях низкой инфляции, невысокого роста спроса, сокращения производства. «В целом нельзя сказать, что год оказался плохим — цены на зерно растут, объемы его экспорта были большими, однако почти во всех секторах по итогам 2018-го ожидается снижение маржи», — говорит начальник Центра экономического прогнозирования Газпромбанка Дарья Снитко. Особенно сложно может быть производителям мяса: повышать цены невозможно, при этом затраты на корма увеличились, вторит ей директор департамента корпоративных финансов инвесткомпании «Атон» Иван Николаев. Среди позитивных фактов 2018 года он называет рост экспорта. Хотя он пока преимущественно сырьевой, это тоже неплохо, учитывая, что лет 15 назад поставки были практически нулевыми. В остальном ситуация оставляет желать лучшего: макроэкономические факторы не изменились, доходы населения не растут. 2019 год не станет легче, ситуация с санкциями и геополитикой будет только ухудшаться, предупреждает Николаев, поэтому нужно продолжать повышать операционную эффективность и развиваться.
Год определения KPI
В 2018 году интерес инвесторов к сельскому хозяйству был стабильным: было запущено много новых инвестиционных проектов в различных сегментах, видна положительная динамика по выданным долгосрочным кредитам, отмечает партнер практики АПК компании «НЭО Центр» Инна Гольфанд. Ее коллега Владимир Шафоростов считает, что драйверами отрасли в прошлом году стали овощи защищенного грунта (производство увеличилось примерно на 20%), свинина (около плюс 10%) и молоко в сельхозорганизациях (3-4%). «По ряду причин рост производства птицы был довольно скромным: из-за гриппа птиц, закрытия или приостановки деятельности некоторых предприятий („Белая птица“, „Евродон“, региональные птицефабрики) птицеводство можно отнести скорее к тормозящим направлениям», — продолжает он.
В 2019 году ситуация с драйверами, скорее всего, не изменится, предполагает Шафоростов. Сохранение господдержки молочного сектора будет привлекать инвесторов как в производство сырья, так и в переработку. В мясном направлении крупные игроки продолжат реализацию и запуск проектов. Тепличные комплексы также будут строить, хотя уже с 2020 года, по мнению эксперта, стоит ожидать снижения темпов роста производства овощей защищенного грунта. Объемы выпуска мяса птицы, наоборот, могут вырасти на фоне восстановления деятельности крупных предприятий. Однако непредсказуемые вспышки заболеваний способны притормозить увеличение производства птицы и свинины, рассуждает Шафоростов.
Дарья Снитко считает, что в 2018 году отраслью с интересной динамикой и активными изменениями экономического ландшафта была молочная индустрия. По мнению эксперта, это единственный сектор, где в ближайшие годы продолжится активное расширение производства. «Также важные события происходят в мясном секторе: он перешел в стадию зрелого рынка, и этот процесс сопровождается интенсивной конкурентной борьбой, слияниями-поглощениями, банкротствами крупных предприятий», — рассказывает она.
Тормозом АПК было и остается техническое отставание и физическая нехватка инфраструктурных мощностей, особенно для экспорта: современных хранилищ плодоовощной продукции, портово-перевалочных комплексов в отдельных регионах, мелиоративных сооружений. «С другой стороны, есть уверенность, что именно этот сопутствующий агросектору сегмент будет двигателем роста отрасли в среднесрочной перспективе», — думает Снитко.
Директор Центра научно-технологического прогнозирования Высшей школы экономики Александр Чулок говорит, что если 2017-й был годом формирования облика будущего, то 2018-й стал годом определения KPI. Ключевые показатели для АПК заложены в новом майском указе президента Владимира Путина: к 2024-му агроэкспорт должен вырасти до $45 млрд в год. Однако на такой объем не выйти без научно-технологических и инновационных прорывов на уровне регионов: нужно понять, каков наш ландшафт регионального экспорта, что мы можем вывозить и с какой добавленной стоимостью. А для этого нужна инвентаризация заделов, кадров, возможностей в науке, что и предстоит сделать в 2019 году. «Времени, чтобы включиться в меняющиеся цепочки добавленной стоимости, у нас не очень много», — обращает внимание Чулок.
В 2019 году важным для отрасли станет принятие новой или обновленной программы развития. «Вряд ли в ней появятся сюрпризы, очевидно, что большое внимание будет уделено финансированию развития экспорта, а возможно, к экспортной активности будут как-то привязаны меры поддержки в отрасли», — не исключает Дарья Снитко. Также государство должно мотивировать вложения в технологическое развитие. В долгосрочной перспективе сельское хозяйство должно получить новый импульс для трансформации: на смену парадигме «продовольственная независимость, импортозамещение» должны выйти такие идеи, как освоение имеющегося природного потенциала (прежде всего земельных ресурсов) и ликвидация технологического отставания, уверена она.
В майском указе глава государства поставил задачу увеличить долю инновационно активных компаний в стране до 50% с нынешних 10-12% в целом и примерно 5% в сельском хозяйстве, напоминает Чулок. «Наш агросектор очень многоукладный. Есть бизнесы и компании, которые неплохо модернизированы и находятся в мировых трендах, например „ЭкоНива“, „Уралхим“ или „Русагро“, но есть и такие, которые работают по технологиям позапрошлого века», — рассказывает Чулок.
АПК как один из драйверов экономики должен воспринять инновации в полном масштабе, уверен он. Этому, в частности, будет способствовать реализация в стране серии нацпроектов («Наука», «Производительность труда и поддержка занятости»). Кроме того, согласно майскому указу, за шесть лет в стране должно быть создано 15 научно-образовательных центров компетенций мирового уровня. Они будут работать в кооперации с компаниями реального сектора экономики. Повышение инновационной активности в агросекторе предусматривает и утвержденная в 2017 году Федеральная научно-техническая программа развития сельского хозяйства до 2025 года. «Это рамочные документы с очень жесткими KPI. И 2019-й станет годом начала реализации приоритетов», — уверен Чулок.
Что интересно бизнесу
У группы «Черкизово» есть детально прописанные планы продаж на несколько лет вперед. «Концепции, которые мы используем для понимания рынка, позволяют нам выдвигать обоснованные гипотезы по его развитию на ближайшие 10-20 лет, — рассказывает руководитель направления стратегического маркетинга компании Андрей Дальнов. — Постепенное снижение рентабельности будет основным вызовом, с которым производители мяса столкнутся в ближайшие годы». По его словам, этот процесс закономерен для зрелых стадий рынка, но не является неизбежным. На уровне компании «Черкизово» планирует осваивать относительно новые каналы продаж — HoReCa/HRI и, при удачном развитии событий, экспорт. «Также мы по-прежнему будем инвестировать в развитие наших брендов и запуск новых высокомаржинальных продуктов», — добавляет Дальнов. Кроме того, холдинг продолжает строить свинокомплексы и детально изучает проекты, которые помогут снизить себестоимость и выпускать новые продукты.
У «АФГ Националь» разработаны стратегические планы на 10 лет по каждому из дивизионов — «Крупы», «Овощи», «Сады», говорит гендиректор холдинга Юрий Белов. В дивизионе «Крупы», основу которого составляют рисоводческие подразделения, главный акцент сделан на развитие технологий и повышение операционной эффективности. «Будем работать над снижением издержек и увеличением урожайности, вводить в севооборот новые высокомаржинальные агрокультуры, а также расширять сортовую линейку путем селекции новых сортов риса, также запланировано последовательное увеличение его посевов», — рассказывает он. Кроме того есть резервы для наращивания мощностей зернохранилищ. Также компания использует возможности вертикальной интеграции: планирует максимально загружать фасовочные мощности своим сырьем.
В производстве овощей открытого грунта компания намерена сосредоточиться на отработке технологии и увеличении урожайности, условия для этого уже созданы — сейчас у холдинга на орошении более 6 тыс. га земель, и он видит хорошую перспективу для расширения их площади. «Также запланирована диверсификация: уже два года мы выращиваем новые агрокультуры и сорта на опытно-экспериментальных площадках с перспективой массового возделывания», — добавляет Белов.
Стратегия развития садов предусматривает расширение площадей до 3,5 тыс. га к 2025 году и увеличение объемов производства товарных яблок до 200-250 тыс. т. При этом до 30% саженцев компания намерена выращивать в собственном питомнике. В 2019 году «АФГ Националь» получит первый промышленный урожай яблок с садов, заложенных в 2015—2016 годах. Суммарный валовой сбор должен превысить 20 тыс. т (в 2018-м — 10,5 тыс. т). «По всем своим производственным направлениям мы видим перспективу внедрения цифровых технологий, использования умной техники, комплексных систем управления производством, технологий точного земледелия», — перечисляет Белов.
Для роста нужна господдержка
Согласно прогнозу социально-экономического развития России до 2036 года, подготовленному Минэкономразвития, к 2030-му производство сельхозпродукции увеличится на 31,6% относительно уровня 2018-го, а к 2036-му рост составит 55%. В следующие пять лет сельское хозяйство будет прирастать в среднем на 2,1% в год, затем динамика увеличится до 2,6% и до 2,8%. При этом экономика в целом после замедления до 1,3% в этом году станет прибавлять по 2,9-3,4%. Вклад сельского хозяйства в ВВП в данный период будет снижаться с 3,7% до 3,3%. Среди факторов, которые ведомство называет определяющими прогнозируемую динамику в отрасли, в частности, указаны повышение потребительского спроса за счет увеличения доходов населения, господдержка, реализация экспортного потенциала, инновационное обновление производства. «Поскольку до 2036 года прогноз еще не раз будет актуализироваться и пересматриваться, его стоит воспринимать как индикативную позицию министерства», — считает Александр Чулок.
Представленный прогноз не предполагает никаких действительно существенных структурных изменений, он просто иллюстрирует, что будет, если оставить все, как есть сейчас, комментирует аналитик Института комплексных стратегических исследований (ИКСИ) Надежда Каныгина. «Все численные показатели на выходе выглядят неаргументированными, методология расчетов и логика выводов не ясна и не прозрачна, — говорит она. — Сценарий развития АПК настолько консервативен, что непонятно, что же сделает экспортный нацпроект и какой вклад в развитие сельского хозяйства внесут ожидаемые „существенный рост доходов населения“ и „динамичный экономический рост“».
Сейчас наиболее проблемные сегменты в животноводстве — это производство КРС на убой и молока, и как раз по ним, судя по прогнозу МЭР, никакого системного решения так и не будет выработано, продолжает эксперт. Так, из документа следует, что производство КРС за 18 лет увеличится на 6,7%: до 2030-го сектор будет прибавлять по 0,2% в год, затем динамика ускорится до 0,7%, подсчитывает Каныгина. Валовой надой молока в ближайшие шесть лет станет увеличиваться в среднем всего на 0,63% в год. В 2030-м прирост составит 8% относительно 2018 года, к 2036-му — 12,6%. «Что за этим стоит? В период с 2025 по 2030 год — ускорение годовых темпов роста до 0,65%, а с 2031-го по 2036-й — выход на рекордные 0,67% в год», — акцентирует Каныгина. Также в формулировках МЭР явно угадывается тренд на продолжение вытеснения из сектора животноводства малого и среднего бизнеса, поскольку говорится, что в долгосрочном периоде наиболее существенные сдвиги в животноводстве будут связаны с повышением интенсификации и ростом концентрации производства, добавляет эксперт.
Дарья Снитко не согласна, что сельское хозяйство сможет прибавлять 2% и более в год на горизонте прогноза, притом что все его основные подкомплексы будут расти медленнее. «Мне кажется, что вполне реалистично, что АПК будет увеличиваться темпом 1,5-2,3% в год, но некоторые сектора станут развиваться активнее — производство мяса, зерновой сегмент, выпуск овощей и фруктов, — предполагает она. — Вполне реалистичны ожидания роста выпуска органической продукции, так как это мировой тренд, а также повышение эффективности аграрного производства». Однако для реализации этих тенденций потребуется государственная поддержка инвестиций, а пока в проекте программы развития сектора не указаны меры, которые побуждали бы инвесторов вкладывать деньги в развитие этих направлений, обращает внимание эксперт.
Концептуально, конечно, господдержка чрезвычайно важна, соглашается Каныгина, но добавляет, что эффективность существующей системы иногда вызывает сомнения, поскольку средства распределяются неравномерно. «По оценке ИКСИ, в 47 регионах уровень концентрации госсредств таков, что более 70% субсидий по льготным кредитам, выдаваемым на срок до одного года, выбираются десятью крупнейшими игроками, — поясняет эксперт. — С льготными инвестиционными кредитами ситуация еще более острая: в 43 регионах те же 70% субсидий получают уже три холдинга». На долю КФХ и ИП в среднем приходится лишь около 6% субсидий по льготным кредитам. Впрочем, это не значит, что господдержка не нужна, уточняет Каныгина, — необходимо работать над ее совершенствованием. Существующие перекосы в распределении субсидий, вероятно, также свидетельствуют и о том, что средств на всех не хватает.
По мнению Каныгиной, значение господдержки станет ослабевать только в том случае, если будет развиваться спрос на продукцию АПК — как на внутреннем рынке, так и на внешних. На первом позитивных изменений пока не предвидится, поскольку платежеспособный спрос сохраняется на низком уровне. Темпы увеличения вывоза агропродукции тоже недостаточные, к тому же для большинства игроков выход на внешние рынки затруднен. «Теоретически только беспрецедентный рост рентабельности производств в АПК может избавить отрасль от необходимости дополнительной поддержки со стороны государства», — делает вывод Каныгина. По оценке Минсельхоза, в 2018 году средняя рентабельность отрасли с учетом господдержки сложилась в пределах 15% против 12% в 2017-м.
Можно поддержать потребителей
Поскольку государство перестает субсидировать проекты, связанные с производством товарного мяса, поддержка сектора может видоизмениться, считает Андрей Дальнов из «Черкизова». «На уровне отраслевых союзов и в диалоге с регуляторами мы выступаем за развитие программ продовольственной помощи необеспеченным слоям населения, — говорит он. — В США с помощью этого инструмента объем рынка продовольствия увеличен примерно на 10% (всего примерно $1 трлн). Это разумно с точки зрения политической устойчивости и экономически обосновано».
Непросто, но стабильно
Хотя реализация экспортного потенциала станет одним из факторов, определяющих динамику развития АПК в следующие 18 лет, по словам Николаева, не стоит забывать и о внутреннем рынке, несмотря на то, что он не такой гигантский, как мировой. «Еще несколько лет назад тепличные овощи было дешевле привезти из-за рубежа, чем вырастить у себя, а сейчас отечественные стоят меньше импортных. Нужно так же работать и в других секторах», — уверен он. При этом важно рассматривать АПК не как вещь в себе, а как часть цепочки производства продуктов питания. И если на первом этапе — в сегментах растениеводства или животноводства — многое уже сделано, то дальше, в переработке и выпуске готовой продукции, еще предстоит большая работа.
Александр Чулок тоже советует агробизнесу обратить внимание на конечное потребление, переходить от формата b2b к b2c. Важное направление этого рынка — масштабное развитие индустрии функционального питания. Емкость сегмента оценивается в сотни миллиардов долларов. «Многие игроки понимают, что нужно стремиться на эти рынки, но для этого нужно отслеживать всю цепочку производства и правильно заниматься маркетингом, — рассказывает эксперт. — Главные мировые тренды — увеличение продолжительности жизни, повышение ее качества, а также активное старение. Мы вполне можем в них вписаться, например с органической продукцией, принятие закона об органическом производстве это позволяет. Но нужны не отдельные проекты, а масштабное системное развитие отрасли».
Чтобы быть высокомаржинальными, компании должны позиционировать себя по всей цепочке добавленной стоимости, дотягиваясь до конечного потребителя, подчеркивает Чулок. Например, нефтяные или газовые компании уже не называют себя так, а говорят, что они энергетические, то есть обозначают потребности людей, которые обеспечивают, аналогично поступают транспортные компании, крупные банки. «Возможно, будущее агрохолдингов в контроле и обеспечении всей цепочки питания человека от рождения до смерти, в разработке систем питания для каждого конкретного человека на основе глубинных знаний в области генетики, биотехнологий, медицины», — предполагает эксперт.
Другой вопрос, что все упирается в нерастущие доходы населения, при этом с 2019 года увеличился НДС, который может быть несколько раз заложен в один и тот же кусок масла, напоминает Николаев. В условиях, когда повышать цены невозможно, ближайшие год-два будут тяжелыми для операционно неэффективных игроков, тем более если в отрасли усилится госрегулирование и контроль и выдавать суррогаты за натуральные продукты станет невозможно. Те, кто не справится с новыми условиями, будут уходить из бизнеса.
Консолидации уже многие годы ожидают, например, масложировой сектор и птицеводство, говорит Дарья Снитко. Однако сделки слияния-поглощения по-прежнему единичны, и они часто вызваны не соображениями стратегического развития отрасли, а финансовыми проблемами компаний, реструктуризацией долга. Тем не менее она надеется, что игроки, испытывающие проблемы из-за неэффективного менеджмента, все-таки будут не уходить с рынка, а поглощаться более успешными. «Это позволит сэкономить ресурсы господдержки», — поясняет эксперт.
Кто-то может просто закрыться и перестать работать, не соглашается Николаев. «Например, в переработке молока технологический цикл составляет около восьми лет — то есть каждые восемь лет приходит новое, более эффективное оборудование, — рассказывает он. — Зачем кому-то покупать предприятие, которое морально, физически и технически устарело, если можно построить современное? Если что-то приносит убыток не из-за ошибок менеджмента, не из-за неправильной финансовой политики, оно никому не нужно даже бесплатно».
При этом если не инвестировать в производство, не заниматься маркетингом, то постепенно упадут рентабельность и продажи, а дальше компанию ждет банкротство, даже если у нее прекрасное оборудование. Николаев приводит в пример одно из молокоперерабатывающих предприятий Краснодарского края: оно было модернизировано, провело ребрендинг, но почему-то не поставило продукцию в торговые сети. В итоге завод стоит законсервированным. «Нужны инвестиции в его реставрацию, оборотный капитал, необходимо попасть в сети — в итоге требуется довольно много денег, чтобы завод снова заработал. Вернуться на рынок дорого и сложно», — говорит эксперт. Конкурентная среда в условиях низкой инфляции достаточно жесткая, чтобы завоевать часть рынка, новым игрокам придется демпинговать, поэтому их рентабельность будет ниже, чем у конкурентов. Те компании, которые из-за падения доходности, например, допускают дефолт по долгу, можно спасти. Однако неэффективные игроки постепенно все-таки будут уходить — сейчас рынок не прощает ошибок, акцентирует Николаев.
При этом он уверен, что уже ни в каких секторах конкуренция не станет ослабевать. «У нас сложившийся развитый рынок. Все прекрасно понимают, кто что производит и куда поставляет. У нас не растет потребление, нет инфляции, нет новых игроков, а старые без серьезных ошибок уходить не будут. Ситуация непростая, но стабильная», — оценивает эксперт. Конкурентная среда меняется, когда кто-то крупный уходит с рынка или он резко расширяется. При этом спрогнозировать чей-то уход невозможно. «Есть компании, которые наверняка прекратят существование, но когда именно — неизвестно», — признает Николаев. Например, проблемы могут возникнуть у небольших производителей молочной продукции, у которых не всегда получается перекредитоваться. Пока Россия не начнет активно экспортировать мясо, с трудностями могут столкнуться производители свинины, поскольку потребление красного мяса постепенно снижается. Также во всех секторах будут уходить игроки со старыми активами — в условиях тяжелого рынка они не выживут, перечисляет эксперт.
Сельхозпродукция будет дорожать
На мировых рынках все сырьевые продовольственные товары будут дорожать, прогнозирует Дарья Снитко. Во-первых, это будет связано с завершением цикла укрепления доллара, а именно в этой валюте торгуются основные commodities. Также есть основания ждать роста мировых цен на сою и свинину из-за торговой войны США и Китая. «Что касается российского рынка, то снижение маржинальности и обострение конкуренции продолжится в мясном производстве и сегменте молочной продукции», — предполагает она. При этом себестоимость у производителей мяса будет оставаться высокой. «Цены на зерновые сохранятся на высоком уровне вплоть до нового урожая. Соевый шрот тоже, скорее всего, по-прежнему будет достаточно дорогим, — говорит Андрей Дальнов. — В 2019-м цены на мясо могут быть выше средних в 2018-м».
Время модных инвестиций прошло
Тем не менее, по словам Ивана Николаева, сельское хозяйство остается фундаментально привлекательным для инвестиций, поскольку население планеты увеличивается и людям необходимо продовольствие. «Природные ресурсы позволяют нам стать крупнейшим в мире производителем сельхозпродукции. Однако наша страна обладает логистическими особенностями (большие расстояния, мало дорог), кроме того, у нас дорогие деньги: даже льготные кредиты под 5% — это немало, потому что проекты долгосрочные, — комментирует эксперт. — Новый проект может не начаться, потому что сегодня, когда слабо развита транспортная инфраструктура, невозможно спрогнозировать, сколько будет стоить вывезти продукцию и будет ли она конкурента за рубежом».
Поскольку в этом году ожидается переориентация субсидий, а вместе с ними и отрасли, на экспортное направление, вероятно, появятся новые проекты, связанные с внешними поставками, а также переработкой продукции — в частности той, которая сейчас вывозится как сырье (например, рыба или зерно), думает Инна Гольфанд. Кроме того, «НЭО Центр» отмечает повышение интереса инвесторов к секторам, которые ранее их почти не привлекали: дикоросы, баранина, орехи. Также будет сохраняться определенный интерес к индейке, а в растениеводстве, возможно, ко льну-долгунцу, добавляет Владимир Шафоростов. «Уверен, что будет больше вложений в сою и семенные заводы. Также повышенный интерес у инвесторов может вызвать производство пищевых и кормовых ингредиентов, связанное с переработкой не только зерновых и масличных, но и молочной сыворотки, боенских отходов», — рассуждает эксперт.
Дарья Снитко среди фаворитов для вложений в 2019 году тоже называет производство сои, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке, где позволяют природные условия. «Если говорить о крупных инвестициях в новые проекты по производству агропродукции, то время моды на что-то конкретное прошло, — уверена она. — Теперь будут инвестировать игроки, имеющие опыт, и средства будут вкладываться в увеличение эффективности производства и продаж, а не физическое расширение объемов».
Кроме того, что инвесторам стоит посмотреть на рынки конечного потребления, Александр Чулок советует обратить внимание и на другие глобальные тренды. Один из них — развитие умных городов, где концентрируется большая часть добавленной стоимости. Рынки технологий и продуктов для умных городов оценочно вырастут до более чем $1,5 трлн к 2025 году, продолжает эксперт. Например, можно говорить о создании вертикальных урбанизированных ферм, которые позволяют уменьшить транспортное плечо между производителем и потребителем, что особенно актуально для России. При этом концепция умного города предполагает жесткие требования к продукции: она должна поставляться точно в срок, соответствовать критериям стоимости, экологичности. «Эти тренды очень мощные и открывают очень большие рынки, — акцентирует Чулок. — Хотя, конечно, у них есть и противники, утверждающие, что проще еще распахать».
Также он рекомендует инвестировать в технологии, связанные с большими данными, цифровизацией и цифровой логистикой. «Правда, пока мало кто знает, что реально за этим стоит, это больше хайп: что-то слышали и решили — давайте цифровизироваться, стали вводить должности. Это неизбежный тренд, но нужен умный подход к его использованию, — отмечает Чулок. — Например, в основе концепции умного сельского хозяйства лежат большие данные. Также благодаря им можно изучать паттерны потребителей». Сейчас многие компании хотят выйти на рынки мусульманских стран, но для этого важно понимать их специфику, изучать их, и просто традиционный маркетинг тут не поможет, нужны именно большие данные. В конечном счете стоимость любой технологии, даже самой продвинутой, снижается до нуля: рано или поздно каждый участок земли и каждая корова будут обеспечены датчиками, оцифрованы, вопрос в том, готовы ли сами компании к росту производительности и резкому сокращению издержек, которые произойдут в результате цифровизации — с учетом многоукладности нашего АПК. «Тут нужно учесть и социальный фактор: мы не можем уволить 30 тыс. человек в агрохолдинге, даже если новые технологии позволяют это сделать», — добавляет Чулок.
Следующий тренд — sharing economy, сетевая экономика, или экономика общего пользования, которая постепенно развивается в России. Сейчас она в основном затрагивает такие сектора как транспорт, финансы, туризм, но влияет и на АПК, например в части доступа к сельхозтехнике или рабочей силе. К 2025 году мировой объем экономики sharing увеличится почти в 20 раз и достигнет $335 млрд, оценивает PwC. Поэтому компании должны понять, каково их место в ней. Например, она обеспечивает прямую связь между потребителем и производителем. Вопрос — готов ли к этому сельхозпроизводитель и готов ли ритейл к тому, что он окажется не нужным в своем традиционном формате. Конечно, появление агрегаторов в продовольственном секторе, аналогичных тем, что есть в сфере такси или туристических фирм — это перспектива не ближайшего года, но следующих лет пяти — точно, уверен Чулок. «Возможно, уже в 2019 году на агрорынке появятся новые игроки из сфер, которые традиционный бизнес не считает агропромышленными: IT-компании, системные интеграторы — то есть те, кто хорошо разбирается в конечном спросе и обладает цифровыми платформами, — прогнозирует эксперт. — Эти технологии позволяют быстро организовать маркетплейсы и связать производителей и потребителей». Маловероятно, что компании, которые вложились в традиционную бизнес-модель, будут довольны sharing economy, но влияние этого глобального тренда неизбежно, добавляет Чулок.
Учитывая все эти тренды, в 2019 году участникам агрорынка нужно сильнее диверсифицироваться, хотя направлять на это все ресурсы и необязательно, но держать руку на пульсе точно нужно, резюмирует Чулок. «Ключевыми словами этого года должны быть „мониторинг“ и „адаптивность“: нужно постоянно и научно обоснованно мониторить глобальные тренды и быть готовым быстро в них вписаться», — рекомендует он. Те игроки, которые не смогут это сделать, либо будут вынуждены уходить в узкие сегменты рынка, либо их ждет банкротство или покупка другими компаниями. «Сейчас в продовольственном секторе очень много стартапов, и они вполне могут представлять угрозу для больших холдингов, — считает Чулок. — Время роста резко сократилось: раньше компании десятилетиями выстраивали бизнес и имидж, а потом за считаные годы теряли большую часть активов из-за игроков, скользящих на гребне новой технологической волны».
Юрий Белов, Гендиректор «АФГ Националь»
В перспективе следующих нескольких лет по-прежнему останется высоким потенциал импортозамещения в традиционных фруктах. Доля продукции отечественного производства постепенно станет увеличиваться, причем драйвером роста станут сады высокой интенсивности. При этом в производстве яблок завершается формирование основных «центров силы»: площади под садами ежегодно растут, и уже через четыре-пять лет успешно встроиться в этот рынок новым инвесторам будет крайне сложно. Те, кто инвестировал в интенсивные сады в последние годы, скорее всего, и станут маркетмейкерами.
На рынке круп и бобовых есть потенциал увеличения экспорта, а также замещения импортной продукции. Выращенные в России среднезерные сорта риса уже конкурентоспособны не только на внутреннем, но и на внешних рынках. Сейчас стоит задача по селекции отечественных длиннозерных сортов.
На рынке овощей очевидна тенденция к сокращению производства картофеля в ЛПХ — его посадки уменьшаются естественным путем по мере урбанизации. Эти объемы будут замещаться картофелем промышленного производства. Параллельно продолжит развиваться инфраструктура по хранению и первичной переработке, благодаря чему сроки хранения российского картофеля будут возрастать, и импорт неизбежно сократится. Поскольку торговым сетям удобнее и выгоднее продавать мытые и фасованные картофель и овощи (уже сейчас в ряде сетей грязный картофель отсутствует в принципе), их ассортимент будет расширяться, что подстегнет и потребительский спрос на них. В целом рынок овощей открытого грунта будет двигаться в сторону консолидации: доля крупных производителей станет возрастать, небольших — сокращаться.
На горизонте 10 лет мы прогнозируем существенное изменение продуктовой розницы. Очевидно, что корректировки коснутся каналов сбыта: продолжит расти доля сетевой торговли (прежде всего за счет крупных сетей), развиваться интернет-торговля продуктами питания. Серьезные изменения возможны и внутри самих продуктовых категорий. Например, в сегменте фасованных круп ключевыми долгосрочными трендами являются рост сортового и продуктового разнообразия, серьезный сдвиг в сторону продуктов для здорового питания, ориентация все большего количества товаров на молодые семьи без детей. Изменятся и предпочтения потребителей. Мы ожидаем дальнейшего увеличения запроса потребителей на высокое качество, экологичность и полезность продукции.
